Спрос на нефть: вырастет или сократится?

В 1977 г. Джимми Картер сказал американскому народу, что пришло время для «неприятного разговора» об энергетическом кризисе. Неприятный вопрос – величайшая угроза мирного времени, с которой «наша страна столкнётся ещё при нашей жизни», – заключался не только в необходимости импортировать больше нефти по более высоким ценам, чем когда-либо прежде, из-за падения внутренней добычи.
Дело ещё и в том, что падение добычи нефти в Америке является предвестником повсеместного истощения её запасов. Пришло время подумать о мире без нефти.

Его вера в основополагающие ограничения оказалась ошибочной как в отношении Соединённых Штатов, так и всей планеты. Увеличение добычи на Северном склоне Аляски, ставшее возможным в результате постройки трансаляскинской системы нефтепроводов, создание которой федеральное правительство одобрило в ответ на потрясение 1973 г., вызвало небольшой скачок производства нефти в Америке в последующие годы.
Ещё один ответ правительства на эмбарго дал куда большую отдачу в долгосрочном периоде. В 1977 г. проект, воплощавшийся в жизнь Министерством энергетики в Колорадо, доказал возможность «массивного гидроразрыва пласта» как способа добычи углеводородов на сланцевых месторождениях.
Хотя в долгосрочной перспективе Картер был не прав, те политические решения и инновации, что он поддерживал, оказали большое влияние на развитие событий в последующие десятилетия. И это имеет решающее значение для сегодняшних попыток построить мир без нефти, а не оказаться в нём внезапно в результате какой-нибудь катастрофы.
Этот подход основан на двух проверенных способах снижения зависимости от определённого вида топлива: использовании различных источников энергии и повышении эффективности использования самого этого топлива.
Столкнувшись с резко подорожавшей нефтью, предприятия в Америке и других развитых странах пошли по пути её замещения и использования других источников энергии при выработке электричества. В таких странах, как Франция, Япония и Швеция, государство занялось развитием атомной энергетики. В Америке рынок ответил увеличением использования угля. Отчасти это было связано с простотой его поставок, а отчасти – с дороговизной электричества, вырабатываемого АЭС.
Американское правительство взяло на себя более деятельную роль, когда речь зашла об эффективности. В 1975 г. Конгрессом были утверждены Корпоративные стандарты средней экономии топлива. В 1978 г., когда они вступили в силу, от всех автомобилестроителей требовалось обеспечить среднюю топливную эффективность в 18 миль на галлон бензина (13 литров на 100 км), а к 1985 г. этот показатель уже равнялся 27,5 милям на галлон. Появились и другие программы повышения эффективности. Это вело к тому, что потребители экономили свои деньги.

Достаточно эффективно
С 1977 по 1985 г. потребление нефти в Америке сократилось на 17%, тогда как ВВП вырос на 27%. Поскольку то же самое происходило и в других развитых странах, произошло перенасыщение рынка нефтью. Это привело к росту напряжённости внутри ОПЕК, что чуть было не разрушило этот картель. В долгосрочной перспективе он выигрывает, если его члены ограничивают производство настолько, что это приводит к росту цен. Но в краткосрочной перспективе каждый из его участников заинтересован в том, чтобы обойти установленные ограничения по добыче.
Основную работу по согласованию спроса и предложения в ОПЕК выполняла Саудовская Аравия. Она всё время ограничивала свои поставки, тогда как другие члены картеля нарушали квоты на добычу. В 1985 г. саудовцам всё это надоело, и они открыли вентили на своих нефтеналивных терминалах на полную мощность. Цены на нефть рухнули. Если не считать всплеска, связанного со вторжением Ирака в Кувейт в 1990 г., они оставались на самом низком с 1973 г. уровне вплоть до второй половины 1990-х годов.
Реакция на нефтяные потрясения стала примером верности древней истины торговцев нефтью: высокие цены являются лекарством от высоких цен. То, что произошло в конце 1980 – 1990-е годы подтвердило верность другой закономерности: низкие цены на нефть подрывают политику, направленную на снижение её потребления.
В мире дешёвой нефти задача повышения энергоэффективности отошла на второй план. В результате в 2005 г. стандарты потребления топлива американскими автомобилями оставались такими же, как и в 1985 г.
Но даже без такого деятельного поощрения оставался один важный показатель, что продолжал снижаться ещё долгое время после начала падения цен на нефть – это потребление нефти на единицу ВВП. Исследование нефтеёмкости ВВП, проведённое Кристофом Рюлем из CGEP и Титом Эркером из Инвестиционного ведомства Абу-Даби, показало, что в 1984–2009 годах количество нефти, необходимое для производства 1000 долл. ВВП (в ценах 2015 г.), ежегодно падало примерно на 1%.
Это не значит, что стало потребляться меньше нефти. Можно использовать что-то более эффективно, но при этом увеличивать размах использования. Более эффективное использование какого-нибудь сырья может помочь такому увеличению, поскольку повышает ценность того, что вы можете из него сделать.

Динамика нефтеёмкости экономики (в баррелях нефти на 1000 долл. ВВП (в ценах 2015 г.)) Китая, Европейского Союза, Соединённых Штатов и мира в целом в 1965–2022 годах. Источники: Рюль К., Эркер Т. Нефтеёмкость: любопытные отношения между нефтью и ВВП (Центр всемирной энергетической политики при Колумбийском университете, 2021); Всемирный банк.

Снижение нефтеёмкости показывает, что не существует тесной зависимости между экономическим ростом и потреблением нефти, что является важным доказательством возможности декарбонизации экономики. Поскольку это происходило без существенного государственного вмешательства, можно предположить, что эту тенденцию способна усилить правильная политика правительств.
В один прекрасный летний день прошлого года десятки министров энергетики, капитанов бизнеса и международных политиков собрались в двух шагах от Версальского дворца на конференцию по энергоэффективности, организованную МЭА. Фатих Бироль, исполнительный директор агентства, увлечённо рассказывал им, что проведение мероприятий по повышению энергоэффективности необходимо и вполне реалистично.
В 2022 г. политика энергоэффективности, сказал он, проводилась странами, на которые в совокупности приходится 70% мировой экономики. Достигнутые тогда улучшения оказались намного выше, чем в предыдущие годы. В 2023 г. представители многих стран собрались на 28-ю конференцию по климату в Дубае, чтобы взять на себя обязательство увеличить среднегодовые темпы роста энергоэффективности в ближайшее десятилетие с 2% до 4%.
Речь идёт об энергоэффективности в целом. Что же касается нефти, то тут проявился возросший интерес к её заменителям. Впервые с 1970-1980-х годов появляется новая альтернатива потреблению нефти.
В 2016 г. мировой объём продаж электромобилей не превышал 1 млн штук. В 2022 г. он превысил отметку в 10 млн. В 2023 г. продажи электромобилей и гибридных моделей с возможностью подключения к электросети приблизились к отметке в 14 млн.

Динамика мирового спроса на нефть (в млн баррелей в день) в 2000–2021 годах и прогнозы его развития на 2025–2050 годы. Особо выделены прогнозы ОПЕК, BP (Нулевой чистый уровень выбросов), BloombergNEF (Сценарий нулевого чистого уровня выбросов) и МЭА (Нулевой чистый уровень выбросов к 2050 г.). Источники: BloombergNEF; BP; Equinor; ExxonMobil; МЭА; Институт экономики энергетики; ОПЕК.

Но другие организации и исследователи приходят к иным выводам. Кое-кто считает возможности электромобилей преувеличенными. Да, их продажи бодро растут, но их доля в мировом автомобильном парке равна всего 2%. А в наше время автомобили имеют большой срок эксплуатации.
Бен Делл из Kimmeridge (компании, инвестирующей в энергетику) говорит, что без политического вмешательства на обновление легкового автопарка уйдёт пара десятилетий. При этом старые машины будут отправлены не в утиль, а в более бедные страны. Rystad (фирма, занимающаяся исследованиями в области энергетики) отмечает, что на легковые автомобили приходится чуть более четверти мирового спроса на нефть. В таких секторах, как авиация и судоходство, нет конкурентоспособной замены нефти. Поэтому они могут лишь пытаться повысить эффективность её использования.
Подобные соображения позволили ОПЕК, ExxonMobil и другим организациям, не имеющим таких предубеждений, как у МЭА, предположить, что рост спроса на нефть продолжится и в 2030-е годы и лишь затем начнётся его медленное падение.
Арджун Мурти из Super-Spiked указывает: мировой спрос на нефть «собирается развеять опасения по поводу достижения им своего пика, вызванные печально известным докладом МЭА «Чистые нулевые выбросы к 2050 г.»… Ещё рано говорить о закате нефтедобывающей промышленности».
Дэниэл Ергин, отмеченный Пулитцеровской премией летописец воздействия нефти на человечество, а заодно и вице-президент S&P Global (компании, занимающейся анализом финансовых данных), говорит, что «четверть века – слишком короткий срок, чтобы изменить мировую экономику с валовым продуктом в более чем 100 трлн долл.».
Тем не менее иногда давно отброшенная в сторону технология может внезапно обрести существенное значение. Для предложения нефти такой технологией стал гидроразрыв пласта. Может ли что-нибудь подобное произойти и со стороны спроса?
Раньше считалось, что в области грузовых перевозок не будет наблюдаться такой электрификации, как в области пассажирских. Сейчас это уже не так очевидно. Да, замены авиационному керосину не предвидится. Но правильная государственная политика может привести к переходу значительного числа судов с бункерного топлива на метанол.
Политическое развитие столь же трудно предсказать, как и технологическое. Может ли усиление напора в области климатической политики ускорить события? Или избиратели вознаградят тех политиков, что способствуют их замедлению?

Никогда не угадаешь
Такая разница во взглядах может привести в отчаяние. Но во всём этом нет ничего необычного. Так часто бывает с прогнозами спроса на нефть. В книге «Энергетика на перепутье» (2005) Вацлав Смил, многогранный канадский профессор, обладающий, возможно, самым лучшим карманным калькулятором в мире, отказался от каких-либо попыток предсказывать будущее. В обоснование своей точки зрения он рассказал о тех прогнозах, что он и его коллеги сделали на встрече МЭА в 1983 г.
Как всегда, предсказания сильно отличались друг от друга. Но просчитались все. Одним из самых известных случаев несостоятельного прогноза стало предсказание спроса на нефть на 2000 г. Тогда специалисты недооценили уже начавшееся повышение эффективности использования этого топлива.
В те времена спрос на нефть был ещё сосредоточен в относительно небольшом числе развитых стран. В нашем столетии, как отмечается в последнем «Обзоре мировой энергетики», подготовленном BP, произошло «смещение центра тяжести мирового нефтяного рынка».
Согласно ему, доля развивающихся стран в мировом спросе, составившая в 2021 г. 55%, достигнет к 2050 г. 70%. Факторы, влияющие на нефтяную политику разных стран, будут сильно отличаться друг от друга. Китай останется крупным потребителем. Но идущая в этой стране воинственная электрификация может привести к тому, что спрос на нефть с её стороны вскоре начнёт падать.
К 2030 г. именно Индия станет главным двигателем роста мирового спроса на нефть. Потребление нефти в Африке и Юго-Восточной Азии тоже будет быстро расти.
Раз существует столь широкий диапазон сценариев, значит многие из них неточны. Вполне можно предположить, что в будущем неопределённость будет только расти. Когда речь заходит о предложении, нефтяники хорошо понимают, что возможно и по какой цене.
Единственный случай после 1980-х годов, когда спрос, несмотря на это, несколько раз последовательно поднимал цены, был связан с беспримерным экономическим ростом Китая. Патрик Пуйанне, главный управляющий французской TotalEnergies, вспоминает, как это положило конец упадку 1990-х годов: «Урок заключается в том, что мы неплохо предсказываем предложение, но всегда ошибаемся в отношении спроса».
Если нефтяной рынок напряжён, то изменения в политике крупных потребителей могут его расшатать. Джэйсон Бордов обеспокоен тем, что «неровный» энергетический переход может привести к новой неустойчивости, вызванной влиянием политики на спрос.
«Может ли политика в странах-потребителях нефти стать источником неустойчивости и потрясений?» – вопрошает он. Здесь трудно в ответ сказать что-то иное, кроме «да».
The Economist, 16 марта 2024 г.